В одиночку победить маршрут Марокко – Мавритания – Мали, сосчитать вагоны в самом длинноватом в мире поезде, найти и посетить непризнанную республику в составе царства – такое под силу только российской даме
Бамако, столица Мали. Экзотичный перекресток.
Разновидностей дорог в пустыне только две: отменная, или никакая. Кстати, новые трассы тут прокладывают… да, китайцы в широкополых шапках! Но это на данный момент. А основная и единственная трасса, связывающая Марокко с Мавританией, отчасти построена испанцами в те годы, когда эта территория называлась Испанской Сахарой.
САХАРА Либо САХРАВИ? Испанцы, получив эту местность от французов совсем даром (за полной ее бесполезностью), в 1970-е годы дали ее на откуп примыкающим Марокко и Мавритании, позже территория была аннексирована северным соседом. Так что достраивать дорогу повдоль океана пришлось марокканским властям. На атлантическом берегу строили новые, с иголочки городка, смахивающие на увеличенные строительные макеты.
Власти всячески стимулировали переселение марокканцев в Западную Сахару, благо тут началась разработка месторождений фосфатов, другими словами появилась работа. Около 2500 км от Агадира до Нуакшота, мавританской столицы, покрылось крепким асфальтом, по которому мчатся малочисленные авто, при этом за рулем нередко путешественники-европейцы.

Слева – океан пустыни, справа – аква пустыня океана. Как в том анекдоте: «Ну и пляж отгрохали!» Но – ни 1-го зонта, ни 1-го шезлонга, ни 1-го отеля: турбизнес не самая мощная статья доходов Западной Сахары. Кстати, марокканские власти делают вид, что знать не знают никакой Западной Сахары, и упрямо называют эти края «южными провинциями» собственного царства, но в Африканском Союзе эта территория состоит в качестве полноправной страны.
Не достаточно того, на любом полицейском посту можно убедиться: местные обитатели предъявляют постовым удостоверения людей Арабской Демократической Республики Сахрави, увенчанные совсем не марокканской гос символикой. Нечего и гласить о том, что коренные сахарцы в глубине души не считают себя подданными марокканского короля.
Всераспространенная игра типа «солитер» популярна посреди полицейских.
Отдельного описания заслуживают 5 км западносахарской трассы на границе меж Марокко и Мавританией. Меж лабиринтами из перекосившихся бетонных столбов со перепутанной и ободранной колющейся проволокой, покореженными и подгоревшими автомобилями, кучами строительного и просто мусора, каменными завалами, недостроенными хибарами и песчаными дюнами петляет ухабистая колея, отклоняться от которой не рекомендуется.
На этой местности иногда взрываются мины, заложенные мятежным алжирским Фронтом государственного освобождения, который временами врубается в борьбу за интересы сахрави, добивающихся независимости. Попетлять, побуксовать, покувыркаться минут 40 по этой пятикилометровой полосе – и хоть какое бездорожье будет не жутко.
ПОЕЗД В ТРИСТА ВАГОНОВ После мавританского пограничного поста доброкачественная трасса повдоль океана тянется еще км 600, до Нуакшота. Но торопиться туда пока не следует. 1-ый мавританский город по пути (и 2-ой по размеру и значению в стране) – порт Нуадибу. Тут необходимо не пропустить возможность знакомства с исключительным транПодвесканым объектом. Раз уж тебя внесло в Мавританию – не проехаться в Самом длинноватом в мире поезде было бы просто тупо!

Ветка Нуадибу – Зуарат единственная в стране. Так именуемый «угольный поезд» возит металлическую руду, которая доставляется из предгорий Адрара, а позже грузится на суда и отчаливает на металлургические предприятия более продвинутых стран. Длина состава добивается нескольких км. Из Нуадибу раз в день он идет порожним, а из Зуарата – полным красновато-бурых камешков.
Весь маршрут составляет около 700 км, состав проходит эту дистанцию за 15–18 часов. Время отправления ориентировочное, и местные обитатели часами посиживают со своими узлами, супругами и детками в тени бетонного сооружения без стенок, которое считается вокзалом. Человек в форме прогуливается с пачкой билетов, но их получают далековато не все.
А вот и поезд. Я высчитала несколько локомотивов и 300 вагонов, посреди их почтовый и пара пассажирских, другие – грузовые. Длина поезда бывает разной, сейчас она добивается 3 км! Различное с тюками лезут массой, через окна передают вещи, малышей, баранов и коз. Некие карабкаются на пустые грузовые вагоны – глубочайшие стальные корыта, покрытые бурой пылью, которая во время движения циркулирует снутри вагона. Лица сплошь заматывают длинноватыми полосами ткани, превращаясь в подобие мумий. Вобщем, это обыденный вид местного обитателя – туарега, кочующего по пустыне на верблюде, в кузове автомобиля либо в товарном вагоне.
А эти ведут торговлю всем в мире: малийские торговцы осаждают остановившийся автобус.
30 первого декабря мне захотелось забраться в такое место, где через день я не увижу ни одной европейской физиономии. Погрузившись в кузов внедорожника, на куче тюков, плечом к плечу с жестокими туарегами я уехала из Зуарата еще на 400 км к северо-востоку. Путь лежал через пустыню, покрытую терриконами – отвалами пустой породы, которые напоминают раздельно стоящие горы в миниатюре. Вот тут и куется экономика Мавритании.
ПОЛИЦЕЙСКИЕ ЧАЕПИТИЯ В поселке Бир-Могрейн единственный кемпинг оказался пустым и заброшенным, без электричества и воды. Даже по мавританским меркам это захолустье. Поставила палатку во дворе полицейского участка, где зарегистрировали мое прибытие. У полицаев нашелся хлеб, я поужинала, а назавтра мне обещали экскурсионную поездку по поселку.
В середке двора – дыра под стальной крышкой, там колодец. Пара ведер на водные процедуры – и можно жить далее, а лучше – свалиться в палатку, что я и сделала. Новый год пришел, когда я спала.
Первого января в 5 утра зазвучал азан из ближней мечети. Я пробудилась, поздравила себя с Новым годом, а в семь явился шофер, который отвез меня на скотный рынок в центре поселка, на мусульманское кладбище на его окраине и в гости к людям, живущим в шатрах посреди пустыни. Прекрасные лица дам, свободные, но обходительные и незапятнанные малыши, аскетичные на вид, но комфортные шатры, покрытые изнутри кружевной тканью, терпкий мавританский чай с шапочкой взбитой пены (так его готовят только тут) – не так плохо для новогоднего утра!
Обыденный травяной дом: Мавритания, провинция Адрар, деревня Мхель.
Меня водили из шатра в шатер, в каждом поновой готовился чай на углях в малеханьких чайничках, хозяева заходились от экстаза, рассматривая фото из Рф (березовые леса, зимние пейзажи, виды Москвы, мои дети-парашютисты в свободном падении в небесах…) и охотно фотографировались, что местным жителям, в особенности дамам, не характерно.
Основная трудность мавританского путешествия – полицейская паранойя, вдохновенно-показная забота о безопасности. Узрев в числе пассажиров европейскую физиономию, постовые устраивают перерисовывание всех записей в паПодвескае и обзванивают начальников. Вобщем, полицейские разлюбезны и словоохотливы, беспрестанно готовят чай и угощают, называя его «мавританским виски». И не напрасно, так как напиток вправду очень крепкий, терпкий, сладкий, как ликер, и горьковатый, как травяной бальзам. За чаем разъясняют, сколь небезопасно ездить по Мавритании, в особенности даме, да еще белоснежной, да очередной.
ПЕРЕЖИТОК КАК НОРМА Дорога, идущая от Нуакшота на восток, разделяет Мавританию напополам, соединяя мавританскую столицу с малийской – Бамако. Поведение и характеры водителей на большой дороге – приятная иллюстрация к жесткому племенному расслоению мавританского общества. Тут сохраняется кастовость похлеще индийской и внегласный институт рабства. Официально рабство запрещено сначала 1980-х, а фактическое его наличие именуется «пережитками», но эти пережитки приметны везде. Рабы не могут получать образование, трудятся без заработной платы и не женятся без согласия владельца. Их можно продавать, передавать по наследию, как хоть какое имущество.
Лопнувшее колесо грузовика, на котором я ехала. Обыденное дело – жара, ну и дорога так для себя.
Шоферы-дальнобойщики, обычно, светлокожие мавры. При каждом один либо пара темных подростков. Дальнобойщики тут не труженики дороги, а хозяева-белоручки, исполненные барственной стати, зато их мальчишки – не ассистенты, а конкретно рабы. На их возлагается вся темная работа и бытовое сервис владельца. Дела в стиле владелец – раб: никаких коллегиальных жестов либо дружественного тона, вообщем никакого общения. Мальчишки молчком исполняют лаконичные отрывистые команды. В одном поселке шофер тормознул, купил наструганного мяса и угостил меня, а собственного напарника-раба не кормил всю многочасовую дорогу да еще швырял ему в голову бутылку от колы, когда тот засыпал. Тот молчком поднимал бутылку и ставил на место.
ИЗ Прутков И ГЛИНЫ Малийская граница встретила меня сюрпризом: несколько КамАЗов на обочине и русскоговорящие постовые на первом же пикете (в Мали еще не так давно в школах изучали российский язык!). Что до туземцев – принимая меня как гостью, они как будто забывали о собственной бедности и охотно уступали угол двора для постоя, а днем приносили к палатке миску верблюжьего молока и кусочек темной каши. Намерение пойти куда-то одной вызывало удивление и сильное желание не допустить такового непорядка: человек не должен быть один!
Едем в Гао, самый восточный город Мали. В салоне звучит постоянный малийский рэп, попутчики охотно знакомятся со мной: кто-то сетует на жизнь и просит пригласить его жить в Москву, кто-то просвещает, рассказывая про строительные объекты. В каждой деревне имеется непонятная либо конусообразная куча глины с торчащими во все стороны корявыми ветками. Эти «ежики» – местные мечети. Другого стройматериала тут нет, а ветки либо шесты, которыми прошита вся конструкция, присваивают недолговечной глине крепкость, служа арматурой. Торчащие концы не спиливают, так как так, молвят, еще прочнее. И взаправду, многим из этих зданий по нескольку веков. На верхушке ощетинившейся глиняной кучи – громкоговоритель для муэдзина.
Глиняная мечеть в Дженне.
Архитектура в особенности впечатляет в Дженне, Мопти и Тимбукту, где древние мечети из таковой же обыкновенной глины выстроены с размахом, достигая в высоту четырех-пяти этажей. Эти сооружения демонстрируют, что Различное способны не просто выживать в всех критериях, но создавать подлинные шедевры, обходясь небогатыми местными ресурсами.
Сюда съезжаются не только лишь любознательные туристы, привлекаемые возможностью сделать достойные внимания кадры, да и местные паломники, мусульмане из примыкающих государств, для которых это – святыни. Я же, избежав всех предсказанных угроз, навидавшись чудес и раз в день встречаясь с наилучшими человечьими проявлениями обычных африканцев, в который раз удостоверилась, что обилие Африки неисчерпаемо.

Всераспространенная игра типа «солитер» популярна посреди полицейских.А эти ведут торговлю всем в мире: малийские торговцы осаждают остановившийся автобус.Обыденный травяной дом: Мавритания, провинция Адрар, деревня Мхель.
Лопнувшее колесо грузовика, на котором я ехала. Обыденное дело – жара, ну и дорога так для себя.«Башня Африки», перекресток дорог к востоку от Бамако. Отсюда машины идут в сторону Дженне, Мопти, Гао, страны догонов и т. д.Глиняная мечеть в Дженне.
Бамако, столица Мали. Экзотичный перекресток.В этой малийской деревне живут догоны.Реклама «Мишлен» около малийского автосервиса
Тетки-продавщицы со свежайшим уловом.Еще одна встреча в пути. Мотоциклист – грек, машина французская.Продавщица кукурузы на автомобильной стоянке в Мали.

Normal 0 false false false MicrosoftInternetExplorer4
Сахара: Песок, рабы и «ежики» В одиночку победить маршрут Марокко – Мавритания – Мали, сосчитать вагоны в самом длинноватом в мире поезде, найти и посетить непризнанную республику в составе королевства – такое под силу только российской даме… По пескам и океанам путешествовала Надежда Максимова. Разновидностей дорог в пустыне только две: отменная либо никакой. Кстати, новые трассы тут прокладывают… да, китайцы в широкополых шапках! Но это на данный момент. А главная и единственная трасса, связывающая Марокко с Мавританией, отчасти построена испанцами в те годы, когда эта территория называлась Испанской Сахарой. САХАРА ИЛИ САХРАВИ? Испанцы, получив эту местность от французов совсем даром (за полной ее бесполезностью), в 1970-е годы дали ее на откуп примыкающим Марокко и Мавритании, позже территория была аннексирована северным соседом. Так что достраивать дорогу повдоль океана пришлось марокканским властям. На атлантическом берегу строили новые, с иголочки городка, смахивающие на увеличенные строительные макеты. Власти всячески стимулировали переселение марокканцев в Западную Сахару, благо тут началась разработка месторождений фосфатов, то есть появилась работа. Около 2500 километров от Агадира до Нуакшота, мавританской столицы, покрылось крепким асфальтом, по которому мчатся малочисленные авто, при этом за рулем нередко путешественники-европейцы. Слева – океан пустыни, справа – аква пустыня океана. Как в том анекдоте: «Ну и пляж отгрохали!» Но – ни одного зонта, ни одного шезлонга, ни одного отеля: турбизнес не самая мощная статья доходов Западной Сахары. Кстати, марокканские власти делают вид, что знать не знают никакой Западной Сахары, и упорно называют эти края «южными провинциями» собственного царства, но в Африканском Союзе эта территория состоит в качестве полноправной страны. Не достаточно того, на любом полицейском посту можно убедиться: местные обитатели предъявляют постовым удостоверения людей Арабской Демократической Республики Сахрави, увенчанные совсем не марокканской гос символикой. Нечего и говорить о том, что коренные сахарцы в глубине души не считают себя подданными марокканского короля. Отдельного описания заслуживают 5 км западносахарской трассы на границе меж Марокко и Мавританией. Меж лабиринтами из покосившихся бетонных столбов со спутанной и ободранной колющейся проволокой, покореженными и горелыми автомобилями, кучами строительного и просто мусора, каменными завалами, недостроенными хибарами и песчаными дюнами петляет ухабистая колея, отклоняться от которой не рекомендуется. На этой местности иногда взрываются мины, заложенные мятежным алжирским Фронтом государственного освобождения, который время от времени врубается в борьбу за интересы сахрави, добивающихся независимости. Попетлять, побуксовать, покувыркаться минут 40 по этой пятикилометровой полосе – и любое бездорожье будет не страшно. ПОЕЗД В ТРИСТА ВАГОНОВ После мавританского пограничного поста доброкачественная трасса повдоль океана тянется еще км 600, до Нуакшота. Но спешить туда пока не следует. 1-ый мавританский город по пути (и второй по размеру и значению в стране) – порт Нуадибу. Тут необходимо не пропустить возможность знакомства с исключительным транПодвесканым объектом. Раз уж тебя внесло в Мавританию – не прокатиться в Самом Длинноватом В Мире Поезде было бы просто тупо! Ветка Нуадибу – Зуарат единственная в стране. Так именуемый «угольный поезд» возит металлическую руду, которая доставляется из предгорий Адрара, а потом грузится на суда и отправляется на металлургические предприятия более продвинутых стран. Длина состава добивается нескольких км. Из Нуадибу раз в день он идет порожним, а из Зуарата – полным красновато-бурых камешков. Весь маршрут составляет около 700 километров, состав проходит эту дистанцию за 15–18 часов. Время отправления ориентировочное, и местные обитатели часами посиживают со своими узлами, супругами и детьми в тени бетонного сооружения без стен, которое считается вокзалом. Человек в форме прогуливается с пачкой билетов, но их получают далековато не все. А вот и поезд. Я насчитала несколько локомотивов и 300 вагонов, посреди их почтовый и пара пассажирских, остальные – грузовые. Длина поезда бывает разной, сейчас она добивается 3 километров! Различное с тюками лезут массой, через окна передают вещи, малышей, баранов и коз. Некие карабкаются на пустые грузовые вагоны – глубочайшие стальные корыта, покрытые бурой пылью, которая во время движения циркулирует снутри вагона. Лица сплошь заматывают длинноватыми полосами ткани, превращаясь в подобие мумий. Вобщем, это обыденный вид местного жителя – туарега, кочующего по пустыне на верблюде, в кузове автомобиля либо в товарном вагоне. 30 первого декабря мне захотелось забраться в такое место, где через день я не увижу ни одной европейской физиономии. Погрузившись в кузов внедорожника, на куче тюков, плечом к плечу с суровыми туарегами я уехала из Зуарата еще на 400 км к северо-востоку. Путь лежал через пустыню, покрытую терриконами – отвалами пустой породы, которые напоминают раздельно стоящие горы в миниатюре. Вот тут и куется экономика Мавритании. ПОЛИЦЕЙСКИЕ ЧАЕПИТИЯ В поселке Бир-Могрейн единственный кемпинг оказался пустым и заброшенным, без электричества и воды. Даже по мавританским меркам это захолустье. Поставила палатку во дворе полицейского участка, где зарегистрировали мое прибытие. У полицаев нашелся хлеб, я поужинала, а назавтра мне обещали экскурсионную поездку по поселку. В середке двора – дыра под железной крышкой, там колодец. Пара ведер на водные процедуры – и можно жить далее, а лучше – свалиться в палатку, что я и сделала. Новый год пришел, когда я спала. Первого января в пять утра зазвучал азан из ближней мечети. Я проснулась, поздравила себя с Новым годом, а в семь явился шофер, который отвез меня на скотный рынок в центре поселка, на мусульманское кладбище на его окраине и в гости к людям, живущим в шатрах посреди пустыни. Прекрасные лица дам, свободные, но вежливые и чистые малыши, fcrtnbxные с виду, но уютные шатры, покрытые изнутри кружевной тканью, терпкий мавританский чай с шапочкой взбитой пены (так его готовят только тут) – не так уж плохо для новогоднего утра! Меня водили из шатра в шатер, в каждом поновой готовился чай на углях в маленьких чайничках, хозяева заходились от восторга, рассматривая фото из России (березовые леса, зимние пейзажи, виды Москвы, мои дети-парашютисты в свободном падении в небесах…) и охотно фотографировались, что местным жителям, в особенности дамам, не свойственно. Основная трудность мавританского путешествия – полицейская паранойя, вдохновенно-показная забота о безопасности. Узрев в числе пассажиров европейскую физиономию, постовые устраивают перерисовывание всех записей в паПодвескае и обзванивают начальников. Вобщем, полицейские разлюбезны и словоохотливы, беспрестанно готовят чай и угощают, называя его «мавританским виски». И не зря, так как напиток вправду очень крепкий, терпкий, сладкий, как ликер, и горький, как травяной бальзам. За чаем разъясняют, сколь небезопасно ездить по Мавритании, в особенности даме, да еще белоснежной, да еще одной. ПЕРЕЖИТОК КАК НОРМА Дорога, идущая от Нуакшота на восток, разделяет Мавританию напополам, соединяя мавританскую столицу с малийской – Бамако. Поведение и нравы водителей на большой дороге – приятная иллюстрация к жесткому племенному расслоению мавританского общества. Тут сохраняется кастовость похлеще индийской и негласный институт рабства. Официально рабство запрещено в начале 1980-х, а фактическое его наличие именуется «пережитками», но эти пережитки приметны везде. Рабы не могут получать образование, трудятся без зарплаты и не женятся без согласия владельца. Их можно продавать, передавать по наследству, как хоть какое имущество. Шоферы-дальнобойщики, обычно, светлокожие мавры. При каждом один или пара темных подростков. Дальнобойщики тут не труженики дороги, а хозяева-белоручки, исполненные барственной стати, зато их мальчики – не помощники, а именно рабы. На них возлагается вся темная работа и бытовое сервис владельца. Дела в стиле владелец – раб: никаких коллегиальных жестов или дружеского тона, вообщем никакого общения. Мальчишки молчком исполняют лаконичные отрывистые команды. В одном поселке шофер тормознул, купил наструганного мяса и угостил меня, а своего напарника-раба не кормил всю многочасовую дорогу да еще швырял ему в голову бутылку от колы, когда тот засыпал. Тот молчком поднимал бутылку и ставил на место. ИЗ ПРУТЬЕВ И ГЛИНЫ Малийская граница встретила меня сюрпризом: несколько КамАЗов на обочине и русскоговорящие постовые на первом же пикете (в Мали еще не так давно в школах изучали российский язык!). Что до аборигенов – принимая меня как гостью, они как будто забывали о своей бедности и охотно уступали угол двора для постоя, а утром приносили к палатке миску верблюжьего молока и кусок то, темной каши. Намерение пойти куда-то одной вызывало удивление и сильное желание не допустить такового непорядка: человек не должен быть один! Едем в Гао, самый восточный город Мали. В салоне звучит постоянный малийский рэп, попутчики охотно знакомятся со мной: кто-то сетует на жизнь и просит пригласить его жить в Москву, кто-то просвещает, рассказывая про архитектурные объекты. В каждой деревне имеется непонятная или конусообразная куча глины с торчащими во все стороны корявыми ветками. Эти «ежики» – местные мечети. Другого стройматериала тут нет, а ветки либо шесты, которыми прошита вся конструкция, присваивают недолговечной глине крепкость, служа арматурой. Торчащие концы не спиливают, так как так, молвят, еще прочнее. И вправду, многим из этих зданий по нескольку веков. На вершине ощетинившейся глиняной кучи – громкоговоритель для муэдзина. Архитектура в особенности впечатляет в Дженне, Мопти и Тимбукту, где древние мечети из такой же обыкновенной глины выстроены с размахом, достигая в высоту четырех-пяти этажей. Эти сооружения демонстрируют, что Различное способны не просто выживать в любых критериях, но создавать подлинные шедевры, обходясь небогатыми местными ресурсами. Сюда съезжаются не только любознательные туристы, привлекаемые возможностью сделать достойные внимания кадры, но и местные паломники, мусульмане из соседних государств, для которых это – святыни. Я же, избежав всех предсказанных угроз, навидавшись чудес и ежедневно встречаясь с лучшими человечьими проявлениями обычных африканцев, в который раз удостоверилась, что обилие Африки неисчерпаемо.