Отпуск окончился неделю вспять. Дома не знают, где я, что со мной, – тут нет ни электричества, ни телефона. Выкарабкаться в цивилизацию нереально. Третьи день я и мой спутник – странствующий фотограф Марк Левитин, уговоривший меня путешествовать автостопом по Великому шелковому пути, – стоим на Памирском тракте и пытаемся изловить попутку...
Вы катались верхом на яке? Тоже экстрим собственного рода.
Курорт, конечно же, понятие условное, когда идет речь о высоте 3500 метров. Середина июня, но почти всегда дует прохладный ветер, и по утрам мы стряхиваем с палатки лед. Не выдерживая холода, отвязываю от рюкзака туристский коврик и заворачиваюсь в него. Больше нагреваться нечем: все теплые вещи уже на мне. Вокруг разноцветные горы, украшенные снежными верхушками, но они меня больше не радуют. Холодно, обидно и хочется жаркого супа.
Любопытно, сколько времени мы проторчали сейчас на Памирском тракте в надежде изловить попутку? Марк в очередной раз отправился в поселок приобрести пищи и сигарет. Он отсутствует подозрительно долго – но, может, мне так кажется от холода? Тут никто никуда не торопится: все равно жизнь распорядится по-своему. Еще лучше отдохнуть и попить чаю с интересным собеседником. Может быть, вот поэтому таджики – самый доброжелательный люд на свете.
ОТДЫХАЙТЕ!
Если попадете в Таджикистан и вам предложат попить чаю, учтите, что ранее чем через пару дней вы ни за что не покинете дом, в который зашли на минутку! Побеседуйте с хозяевами обо всем на свете, обменяетесь адресами, попробуете все самое смачное, что умеет готовить хозяйка. Полюбив доброжелательного владельца, от всей души будете звать его к себе в гости. Правда, вряд ли он приедет – люд в Таджикистане бедный…
По пути к «Шиш-Тебе». Байк застрял в грязищи, но это даже тонизирует.
Чуть переехав на попутной «газели» таджикскую границу (в компании 3-х овец и их владельца), мы неосмотрительно приняли предложение случайного прохожего зайти в его дом – попить чаю. Я забеспокоилась спустя день: дескать, необходимо ехать далее, в Душанбе, да и батарейки в камере садятся… Никчемно: в этом мире времени не существует!
Большой дом увешан колоритными коврами ручной работы и вышивками. Две дочери Умара Умарова, Фатхия и Альхия, – кросотки в национальных костюмчиках, похожие на сказочных фей, – тихо передвигаются вокруг нас, подавая лепешки, плов, чай, опять лепешки и плов… Местные обитатели прогуливаются на нас глядеть, как на диковину. Лежим на коврах, расстеленных на террасе, любуемся горами. Стоит пошевелиться – девицы тут же поправляют расшитые подушки под нашими головами, чтоб было еще удобнее. Разнежившийся Марк читает владельцу свои переводы Руми – тот в восторге! С этого момента Марк – его самый близкий друг!
– Люблю российский стиль жизни, – заявляет Умар, поедая приготовленный дочками борщ. – Вы отдыхайте, а завтра мы поедем в дальний кишлак, чтоб вы сфотографировали моих родителей.
Горная река в округах Хорога. Вид с развалин зороастрийского храма.
Мы поехали – фотографировали стариков и старух с гордой осанкой, а еще горные цветочки и водопады. Все семейство Умара, человек 30, позировало нам на террасах горных садов. Когда через три денька мы с огромным трудом покинули дом Умара, тот, по-моему, обиделся. Тоже мне гости – всего на трое суток!
Позже был Анзобский перевал, не так давно открытый для проезда транПодвескаа (до самого июня он считается очень небезопасным). Двигались по узкому серпантину на попутной «семерке» с разбитой на камнях подвеской. Справа пропасть, отделенная низкой снежной стенкой, оставшейся от расчистки дороги бульдозерами. Радиатор закипал чуть ли не каждый час – тут, в горах, это нормально. Проехав самую высшую точку перевала, мы отпустили машину и пошли вниз пешком, чтоб пофотографировать горы. Потом добрались до Памира и дальше ехали в кузове грузовика, груженного капустой. Подобравший нас шофер вез с собой красавицу-дочку, которая во время длинноватых остановок в ошхонах (это таджикский вариант чайханы) доставала домашние запасы, крошила в суп прихваченную с собой зелень, разламывала хлеб и вообще всячески ухаживала за отцом.
Анзобский перевал – это звучит особо серьезно.
Вокруг – чудесные горные пейзажи… Сижу на крыше передвигающегося в горах грузовика и нисколечко не боюсь! Но в маленьком городе под заглавием Дарвоз нас, счастливых и расслабленных, задержали бдительные сотрудники спецслужб и отобрали паПодвескаа. Оказалось, наши пропуска оформлены ошибочно: для пребывания в приграничной зоне необходимо было выписать особое разрешение еще в Душанбе.
Шофер с дочерью, обождав несколько часов, уехали. До позднего вечера мы посиживали под портретом Феликса Эдмундовича, увенчанным цитатой про прохладные руки и горячее сердечко, и ждали решения собственной судьбы. К вечеру началась буря, и нас, совсем обессиленных, отвели в гостиницу над рекой, строго-настрого запретив покидать город.
Три денька мы сходили с ума от безделья: на всякий случай фотографировать нам тоже воспретили. На четвертый денек мы утратили терпение и предложили оплатить свою транПодвескаировку в Хорог под конвоем, чтоб начальство решило нашу судьбу.
Сурок. Его племя живет тут издревле. Охото мыслить, что до переселения их в резервацию дело не дойдет.
В кабине КамАЗа каким-то образом разместились 5 человек – шофер, его отпрыск, наш конвойный, Марк и я. Через день пути по горной дороге машина безвыходно сломалась. Несколько часов просидели на берегу реки Пяндж, следя, как шофер с сыном, пытаясь починить мотор, с помощью большой кувалды сгибают какую-то железку, призванную поменять сломанную деталь.
– Нужно ловить другую машину! – произнесли мы.
– Для чего? – опешил конвойный. – Вы же с этим шофером условились? Вот и отдыхайте…
Когда мы в конце концов добрались до Хорога, начальство побеседовало с нами ровно 5 минут, после этого разрешило следовать далее. Формулировка уже не удивила: завтра днем зайдите за пропуском, а пока отдыхайте...

Из Хорога мы добрались на маршрутке до санатория «Джаланды» – это место, где вообщем кончается мир. И вот стоим третьи день на пустой трассе. Отдыхаем... Гневно голосуем каждой машине, но все водители демонстрируют знаками одно и то же: или «еду неподалеку и скоро возвращаюсь», или «мест нет»... А это как осознавать? Один из водителей высунулся из кабины чуть не по пояс и тычет пальцем в кузов: там привязан здоровый як с кольцом в носу. Рядом с таким не попутешествуешь. Зато пополнили собственный словарь жестов автостопа: «У меня в кузове як»... Стоим далее.
О чудо! Нас подобрал битком набитый «уазик», который направлялся в Мургаб. Пассажиры двинулись еще плотнее, мы втиснули в багажник ранцы, я села Марку на колени, и водитель не без труда захлопнул дверь. На дороге огромное количество крутых поворотов, которые отмечены специфичным памирским «дорожным знаком» – пирамидками из плоских камешков. Мчим повдоль границы с Китаем по горному плато потрясающей красы! За обочиной посреди ярко-желтых цветов стоят и свистят бессчетные сурки...
Мы в желанном городке Мургабе, на высоте 3600 метров над уровнем моря. Отсюда до киргизской границы рукою подать, а там неподалеку и город Ош, из которого наверное летают самолеты. Нужно только преодолеть последний отрезок Памирского тракта. Но все автобусы, которые прогуливаются на Ош, личные, потому водители ездят, когда желают. Нынешний автобус, кажется, уже ушел, и нас... верно, зовут в гости на чай!
Через четыре денька в гостях я серьезно занервничала.
Памирские «дорожные знаки». Пирамидки из камешков предупреждают: впереди страшный поворот.
Мы успели оглядеть все местные достопримечательности, приобрести по высокой киргизской шапке, сфотографировать каждого торговца на рынке, а также побывать в красивом горном кишлаке Шиш-Тепе (в хулиганском переводе – «Шиш-Тебе»), расположенном поблизости 2-ух границ – афганской и китайской. В Шиш-Тепе добирались на мотоцикле, нанятом за небольшую плату. Естественно, байком это волшебство техники было в прошлой жизни, а в нынешней представляло собой груду различных деталей, привинченных к кардану от «Урала». Заместо коляски таджикские умельцы приладили древесный настил – чтоб больше помещалось груза. «Урал» чинили три денька специально для нашей поездки, и, учитывая преклонный возраст байка, он вел себя не так уж плохо: застрял в грязи всего несколько раз. Но километра за четыре до кишлака правое колесо разлетелось в лохмотья – пришлось идти пешком по ночным горам, о чем я никак не жалею: путь посреди сверкающих под луной горных ручьев безрассудно прекрасен.
Малыши гор? Можно и так сказать – обочина Памирского тракта к тому располагает.
В Шиш-Тепе я ухитрилась два раза потеряться в горах во время фотоохоты на диких козлов и полевых сурков, два раза без помощи других отыскала дорогу, один раз чуток не погибла, поскользнувшись на сыпучке, свалилась с яка, на котором расстегнулась подпруга, обожгла для себя лицо на солнце так, что с него пластами сходила кожа, а потом, уже на обратном пути, заледенела в снежном буране.
Местные власти снова нас задержали – на всякий случай. Несколько часов допрашивали в местной милиции, в которой не было света, – на наши паПодвескаа светили фонариком. В конце концов пришел некий принципиальный начальник и спросил у нашего проводника Саюна, чем мы занимались в приграничной зоне.
– Они фотографировали сурков! – честно ответил Саюн.
Милиционеры поглядели на нас с изумлением и отпустили.
Ишак несет спутниковую тарелку. Забавно уже само по себе.
Автобусов до Оша все не было. Каждое утро на базар приходили Различное с узлами и сумками, которым нужно ехать в этот город. Просидев полдня на базаре и поняв, что автобуса снова нет, они не расстраивались, а спокойно шли пить чай. Но однажды автобус появился – в восемь утра, а в десять мы даже уехали. Строго говоря, это был обыденный грузовик, к которому кое-как приварили автобусный кузов. Вещи и пассажиры подлетали до потолка, телек, который везла соседка, повсевременно врезался мне в спину то одним углом, то другим, но никто не обращал на это внимания. По пути шофер сделал большой крюк, чтоб навестить брата, живущего в отдаленном кишлаке. Где они, конечно же, попили чаю.
Я принялась грезить: вот вернусь домой, проявлю 70 отснятых пленок... И пришла в весьма добродушное настроение. Но длилось оно недолго. Щуплый солдатик, который охранял блокпост у границы, произнес, что паПодвескаа у нас некорректные: на них должны быть серпы и молоты. Рассказав солдатику, что СССР распался и серпасто-молоткастых документов больше не существует в природе, мы попросили его поставить печать в российские. Солдатик ответил, что печати у него все равно нет – местным она не нужна, а русские здесь не ездят.
Ткачество в кишлаке Шиш-Тепе. Безработицы как бы нет.
Мы поверили. Надо ли гласить, что на киргизской стороне нас тут же задержали – типо за незаконное скрещение границы?.. На работу я запоздала на две недели.
РАБОТАЙТЕ!
– Аня, я после этой поездки пристрастилась к самостоятельным путешествиям... и перестала спешить. Все равно жизнь распорядится по-своему, а раз так – для чего волноваться? Еще лучше отдохнуть и попить чаю с интересным собеседником.