Автостопом по Папуа: ощутить другое измерение мира

Полуостров Папуа – 2-ой по величине в мире – разбит прямой линией на две части. Восточная сторона – отдельное правительство, Папуа Новенькая Гвинея. Западная – провинция Индонезии Папуа, либо Ириан Джайя. Коммуникации и дороги на Папуа развиты плохо, но опыт далеких путешествий уверяет, что самые труднопроходимые районы планетки более увлекательны. Конкретно тут можно повстречаться с особой породой людей, мимо которых проходят заслуги технического прогресса и которые, даже соприкоснувшись с соблазнами цивилизации, остаются при собственном классическом, племенном укладе…

В глубине острова – два города посреди гор, Набире и Энаротали. Описываемые действия происходили на этом отрезке суши. Чтоб добраться до папуасов, нужно плыть к востоку с 1-го индонезийского острова на другой морем. А по острову – на местных джипах, грузовиках, часто пешком. Это единственный метод, если не считать неэффективного (для наблюдений) воздушного сообщения.

Индонезия – правительство многонациональное, где соседствует огромное количество культур, религий и этносов: китайцы, малайцы, индусы, арабы. Но с прибытием на полуостров Папуа в пестрой массе местных обитателей преобладают Различное особенной породы: чернокожие бородачи, курчавые, как африканцы, с большими вытянутыми головами на маленьких шейках, мускулистые и сумрачные на вид, с мясистыми неулыбчивыми лицами, большими носами… Людей папуасской породы на других островах не встретишь – ну не стремятся они в более развитые регионы! – а вот индонезийцев на Папуа много. На их держатся торговля, связь, транПодвеска, так как папуасы к торговле не способны и за рулем транПодвесканых средств их не узреешь. Приходящие снаружи верования в виде христианских миссий постепенно усваиваются ими, но смотрятся инородно и вытесняют местные обычаи с трудом. В Индонезии много чудес, но конкретно на Папуа ощущаешь другое измерение мира. Вот несколько страничек из наших путных заметок.

Прибываем в город Набире, тут переночуем и поедем вглубь острова, по деревням, где живут племена оранг асли – «настоящие Разное», которые обходятся без одежки, пищи, электричества, транПодвескаа и иных глупостей.

165-й километр
От Набире до Энаротали км 300. Четких расстояний здесь нет, как нет и указателей на местных дорогах, а карты лгут. Расстояния измеряются не километрами, а часами и деньками пути. Тяжело осознать, кто из местных обитателей именует время пешего хода, а кто – перемещения на транПодвескае. 2 км, 10, 30 – все это «декат», другими словами близко.

Но на этой магистрали есть точка, отлично популярная всем и без маркировки. Она разделяет дистанцию меж городами приблизительно напополам, и положение на ней решает, за какой срок полное расстояние будет пройдено. Это – «сератус энампулу лима», Его Величество 165-й километр. Добраться до него стоит трудов: асфальт, местами битый, через 70 км от Набире преобразуется в «бату-бату» – каменистую грунтовку, проходящую через речки - повдоль и поперек, так как мосты разрушены или не достроены. Но бату-бату – это просто детская притча в сопоставлении с дорогой, именуемой «джалан русак». Если местные водители молвят, что далее идет джалан русак, нужно приготовиться к суровым испытаниям. Это вдребезги разбитая и размытая дождиками дорога, без камешков, с развороченными колеями глубиной с самосвал в глиняном грунте. Здесь все находится в зависимости от погоды. После дождика кто-то непременно увязнет, тогда и стоят все – и встречные, и попутные машины. На 165-м – настоящий апофеоз этого самого джалан русак. Сотки джипов и грузовиков, везущих в папуасские деревни провизию и горючее, стоят тут по многу дней. Шоферы разводят костры, что-то жуют и живут там, под своими машинами и снутри их, пока не вытянут увязшего либо он сам не выберется, когда грунт подсохнет. Объехать нереально: с 1-го бока крутой, поросший джунглями склон, с другой – обрыв. Прибыв на этот предел и пройдя его пешком по колено в глине, мы добрались до начала колонны и узнали, что грузовики стоят уже двенадцатые день... Вот это – всем пробкам пробка!

Мы переночевали в палатке посреди машин. Грузовики по зеркало, а то и по крышу в грязищи! Водителям лень работать лопатой, а может, это никчемно, а если дождик зарядит на ночь – вообщем тоска. Проезжают чудом только джипы – один-другой в денек умудряется проcкочить. А другие сотки машин по обе стороны от проблемного места залипли на неведомый срок. Из-за того, что все стоит, бензин в горах и равнинах далее по маршруту очень дорог – не самолетом же везти, а на лодках по рекам не протащишь через пороги. Вот и стоят 10 бензовозов по уши в грязищи.
Когда происходит прорыв и застрявший автомобиль выбирается из месива, через 6 км он имеет возможность умыться: на 171-м нужно форсировать бурную каменистую речку, и, захлебываясь и жутко рыча, чудо-джипы Strada преодолевают это препятствие, ведь камешки – более надежная опора для колеса! И далее по тряской бату-бату, по крутым подъемам и спускам, как в притче, мимо деревни Мафия к городу Маэномани!
Если отвлечься от ужасов местного бездорожья, нужно признать, что дорога Набире – Энаротали – одна из самых прекрасных в мире. Дымные голубые горы, необычный рельеф которых покрыт сплошь джунглями, нетронутыми непролазными лесами. Реки-ручьи-водопады журчат везде. Бабочки разноцветные – голубые, оранжевые размером с ладонь, маленькие цветастые – всюду. Рай для энтомолога. Птицы разноголосые – лес звенит от их пения и стрекота насекомых. Мы много прогуливались пешком в этом трипе, ведь 90 процентов машин застряло на 165-м км! Только по таким дорогам можно добраться до папуасов – не декоративных, рекламно-ряженых, а реальных.

Город фриков
Маэномани – 1-ый поселок по пути в Энаротали, где уже можно составить воспоминание о жизни папуасов, населяющих провинцию Ириан Джайя. Хотя индонезийцы постепенно внедряются в эти края, лезут со своим «развитием», транПодвескаом, строительством, образованием и торговлей, движутся сюда работать, как, наверняка, когда-то у нас ездили на сибирские и целинные просторы за рублем.
Городок Маэномани располагается на трассе (тут это рядовая укатанная грунтовка), и машины, прорвавшиеся через препоны 165-го км, останавливаются передохнуть. Есть несколько едален, называемых «варунг макан», лавки с китайской лапшой и всякой мелочью, которые держат индонезийцы. А основная особенность Маэномани – местный рынок, посещение которого преобразуется в цирк, фарс, кукольный театр…
Как старенькые игрушки, невзрачные и уродливые, как заброшенные постылые куколки, с которыми издавна никто не играет, пропитанные грязюкой и пылью движутся по дороге папуасские дамы: сложные конструкции из мешков, тряпок, узлов, сумок, перевешенных ремешком через голову впереди и сзади, лопат и метровых тесаков на головах, малых малышей, присосавшихся к титьке, связок дров, охапок травки… Без всякого усилия ступают пропыленные босоногие темные ноги по острой щебенке, грязищи, колющейся травке. Ножки у дам тоненькие, но прочные, ступни большие, формы трапеции, лягушачьи. В руках – крючки с вязаньем. Плести корзины-сумки-шляпы из рисовой соломки и тростника, как это делается в иных юго-восточных регионах, тут не из чего. Так что в Папуасии все вязаное. Мотки разноцветной пряжи – единственный нужный продукт в окошке каждой лавки, и папуаски непрестанно вяжут крючком – и на ходу, и сидя на рынке, и едучи в тряском внедорожнике Митсубиши Strada.
Сначала обличье местного обитателя несколько стращает. Лица застывшие, неулыбчивые, с томными надбровьями и носами, взоры сумрачные и недвижные. Папуасы неразговорчивы: мужчины вообщем беззвучны, и дамы не имеют привычки судачить о том о сем с соседкой по прилавку либо идя группой по дороге. Даже малыши не делают шума. Молчком стоят вокруг, и только наши ухмылки и приветствия как будто воскрешают их: кто-то издает боевой клич – несколько секунд по массе носится гомон – и снова стихают. Малыши все без исключения сопливы, сопливы фатально: засохшая короста под каждым носом. Невзирая на богатство пресных водоемов с прелестной проточной водой, умываться у папуасов не заведено.
Фотографируются охотно не все. Малые малыши прячутся за взрослых, а тетки, не желающие нам позировать, прикрываются тряпьем. А фотографировать нужно на каждом шагу – такие типы, сменяя друг дружку, проходят перед очами. Мужчины спросишь – можно фото? – он бровями двинет наверх: можно. Мимика и жестикуляция, как и словесное самовыражение, сведены к минимуму. «Лесной взгляд», – гласит мой попутчик. Папуас, генетический охотник, глядит через вас в место, как будто вглядываясь в чащобы тропических зарослей. И бегать глазками, как шустрые индонезы либо мы с вами, ему не пристало. Избыточное движение тоже не полезно – всю дичь распугаешь.
Как ни колоритны живописные лохмотья папуасов, шок испытываешь сначала от отсутствия одежки на людях. Чем далее вглубь провинции, тем больше «голышей» встречается по пути, и равномерно к этому привыкаешь. Мы испытали 1-ый культурный шок, посетив Маэномани, хоть оба стреляные воробьи и шокировать нас тяжело. То, что именуют словечком «трэш»: жалость перемешивается с брезгливостью, экстазом и любопытством, скорбью о кое-чем навеки уходящем и исследовательским азартом – столько необычного, дальнего и чужого вдруг оказалось у тебя перед носом, и ты не знаешь, что с этим делать. Да, таковой концентрации странно-колоритных, отталкивающе-притягательных лиц, нарядов, причесок и фигур навряд ли где еще встретишь.

Антон, Иван…
После ночевки в Энаротали приплыли мы на лодке в Пасир Путих – Белоснежные Пески. Пески вправду белоснежные, тропинка идет повдоль берега, скачет по горкам. Дорог и транПодвескаа тут нет, только тропы. Идем от деревни к деревне, встречаемся с охотниками. Некие не прочь пообщаться. Вот один таковой, знакомимся: Антон. Бородатый суровый человек с луком. Любопытно, что старые Различное очень маленькие, а молодежь почаще рослая: девки здоровые, мужчины статные, мускулистые. Вот и Антон таковой – можно сказать, красавчик.
Любопытно здесь с этими «русскими» именами. Антоны встречались нам не раз, и Иваны попадались по пути. Антон идет в свою деревню, очевидно не спешит. Присаживается с нами отдохнуть, угощается сигаретами. Курят здесь плоские тростинки, набивая их некий травкой – идут и посасывают стебелек. А сигареты для их роскошь. Дождик мы пересидели под навесом в деревне в компании набежавших малышей. Курящие пацаны 7–8 лет, девчонки в юбочках из пакли. Дошли до деревни Антона, простились. Он обучил нас нескольким словам и выражениям на местном наречии – бахаса асли, чем мы позже веселили попутных туземцев. Белоснежные мистеры тут именуются оранг буле (иноземец) либо оранг барат (человек с Запада). В каждой деревне собственный язык – бахаса асли, другими словами «настоящий язык».

В оборотный путь
Возвратившись в Энаро, мы прошли по причалу и здесь же сели в другую лодку, чтоб уплыть в другую деревню по прекрасному ущелью. Отправляемся здесь же. В сумерках идем через деревню, которая комфортно расположилась на километровом перешейке меж 2-мя озерами. Собирались палатку поставить на берегу малеханького красочного озера Тугу, но здесь подходят наизловещего вида массивные папуасы – один с метровым тесаком, другой с топором и очередной с гитарой: мы вас отведем в не плохое место, Пастораль именуется. С вооруженной охраной приходим в Пастораль, там пастор индонез-францисканец, молодой прекрасный Игнасиос. «Зачем вам палатка? – гласит. – Есть комната, все удобства, пожалуйста.» Уходя днем, мы обрели провожатого-гитариста. Многие здесь прогуливаются с гитарами, обыкновенными и самодельными: древесный ящик с палкой и натянутыми струнами. Этот чудо-инструмент даже издает звуки, подобные бренчанию обыкновенной гитары.
Обано – еще одна деревня без электричества, с огородами, засаженными картошкой и арахисом. За деревней начинается подъем на перевал, за ним – длинный спуск по каменистой, отлично укатанной дороге, машин на коей нам не попалось. Прошли 30 км через три деревни, одна другой увлекательнее.
Вот народное собрание: Различное посиживают на дороге, что-то дискуссируют, списки передают – не то на женитьбу скидываются, не то на свободу Папуасии. Одно собрание оказалось сердитым и прогнало нас, другое подобрее, с наслаждением фотографировалось. Мы выдумали всем руки пожимать, и пока растаявшие от нежности папуасы разговаривают с одним из нас, другой их фотографирует. Собрания происходят на дороге – а где же еще?! Дворы заняты огородами, за дворами – топи либо тропические заросли, вот и собирается люд для публичных нужд прямо на дороге, благо что никто по ней не ездит и не мешает тусовкам. Но эта пустая трасса выходит к уже знакомой нам дороге Набире – Энаротали, по которой утром пойдут грузовики...